Как врачи классической медицины приходят в гомеопатию. Часть 3. Наши современники. Врачи-гомеопаты Zagerclinic

За два с лишним века существования гомеопатии очень и очень многие врачи (начиная с самого основателя — Самуэля Ганемана) осмеливались покинуть привычную медицинскую среду и шагнуть в пространство иного метода, иного подхода к болезни и больному. Сколько людей, столько и судеб… Кто-то целенаправленно искал альтернативу существующим методам лечения, разочаровавшись в их целительном потенциале. Для кого-то ключевую роль сыграла встреча с практикующим гомеопатом, чей нравственный и медицинский авторитет не оставлял места сомнениям в правильности выбранного пути. Кого-то жизнь свела с гомеопатией вроде бы «случайно», но на практике этот «случай» оказался «знаковым» ответом судьбы на не дающие покоя вопросы врача…

Источником этих вопросов всегда были и остаются верность врачебному долгу — желание помочь пациенту, найти максимально действенный и безопасный способ облегчения страданий, и внутренняя честность…

«Как я стал гомеопатом?» Отвечают…

Александр Васильевич Мартюшев — врач-гомеопат Zagerclinic

«Мой путь в гомеопатию начался в 1995 году. В то время я работал в больнице в отделении урологии. У меня был амбулаторный пациент — молодой человек, страдающий импотенцией, который только что женился. Я долго думал, как ему помочь, но ничего не вырисовывалось… В то время мой младший брат интересовался гомеопатией. На столе у него лежала книга Келлера «Гомеопатия». Я открыл ее наугад и попал на раздел «импотенция». Лекарство, которое там упоминалось, называлось Lycopodium. Я пошел в аптеку, купил его и дал пациенту. У него все быстро восстановилось. И я проникся! Многие врачи пробовали его лечить, и ничего не получалось, а тут какие-то непонятные крупинки вдруг помогли.

В то время я еще пытался заниматься иглотерапией. Но у меня это не пошло. Видимо, не мое... Все закончилось на эксперименте с «Небесными окнами» — точками на шее, которые можно колоть в некоторых ситуациях. У меня были очень сильные головные боли, и я решил попробовать уколоть одно «небесное окно». Я взял специальную иглу и, глядя на себя в зеркало, воткнул ее в шею. Возникло странное ощущение — иголка начала пульсировать. Я подумал: сосуды находятся очень близко, а квартире я один… Что теперь делать? Нащупал платок, скомкал его, вытащил иглу и зажал. Какое-то время подождал. Все обошлось. Но больше не пробовал.

С этого момента (1995 год) я и начал знакомиться с гомеопатией. Изучил упомянутую выше книгу Келлера. Попробовал еще несколько раз использовать гомеопатию в лечении своих пациентов. Результаты были отличные!  Но работал я тогда практически наобум, не зная методологию. Литературы по гомеопатии в то время почти не было. Надежды на курсы по гомеопатии в фирме Олло тоже не оправдались — сертификат я получил, но целостного представления о гомеопатии нам так и не дали. Справочник Келлера тоже не мог помочь в получении системного представления о том, что такое гомеопатия. В результате я задался целью найти хорошие книги.

В это время мой друг детства уехал в Америку. Я его попросил прислать мне каталог гомеопатической литературы и интуитивно выбрал несколько книг. В первой пришедшей посылке был «Реперторий» и книга Робертса. До сих пор считаю, что Робертс — лучшая книга по гомеопатии, которая дает представление в целом о методе, о том, что нужно и что не нужно делать. Прочитав ее, я понял, что надо назначать только одно лекарство. С этого момента, используя Реперторий на английском, я начал практиковать. В роли пациентов выступали мои близкие и друзья. Пациентам в больнице я тоже назначал гомеопатические лекарства. Например, пациенту с некупирующейся почечной коликой я вместо наркотических анальгетиков давал гомеопатическое лекарство. Колика прекращалась.

Года через 3–4 я понял, что гомеопатия мне нравится. Что она однозначно работает. И… что мне катастрофически не хватает знаний. Я заказал у своего приятеля в Америке еще десять книг. К такому же выводу — об остром недостатке знаний, пришли еще несколько человек, которые тоже отучились на гомеопатических курсах. Вместе мы ходили по Москве и искали, где же нам еще поучиться? На тот момент ничего стоящего не нашли. В результате почти десять лет мы варились в собственном соку, друг с другом советовались, делились новыми книгами и новым опытом. Часто бывало так, что новый способ сначала давал отличные результаты, а потом вдруг переставал работать. И было непонятно, почему так происходит.

Спустя почти 10 лет (в 2004 году) мы списались с гомеопатом Александром Котоком, жившем в Болгарии. Он нам ответил: «есть Индия, там есть серьезные люди». В то время в Индии блистал Виджейкар, который лечил самого Котока — практически поставил его на ноги. У Котока были проблемы с позвоночником, он приехал к Виджейкару на инвалидной коляске, а ушел своими ногами. Коток нам и посоветовал поехать учиться к Виджейкару.

Виджейкар проводил свой первый в Европе семинар в Болгарии в Боровцах. Я туда приехал, познакомился с Виджейкаром, с Котоком, еще со многими гомеопатами. Было ощущение, что это мои люди, что я их знал всегда. Виджейкар оказался очень приятным человеком. С Котоком мы вообще учились в одном институте. Причем, я знал многих с его курса, а он — с моего, но с ним мы почему-то ни разу не пересекались.

После этой встречи я задумал поездку в Индию. В то время я уже совмещал работу в урологическом отделении с гомеопатическим приемом в клинике Загера. Пациентов в клинике было не много; да я и сам понимал, что с большим количеством я просто не справлюсь.

Наступил январь 2005 года. Предстоящий полуторамесячный отпуск, который было необходимо отгулять целиком, сподвиг меня на поездку в Индию. Я заказал билеты, списался с Виджейкаром, получил добро. И стал думать: я ведь все еще продолжаю пребывать в противоположном лагере — работать в аллопатической медицине, назначать антибиотики… Это же неправильно! Надо уходить.

Было тяжело принять решение. Ведь в московском урологическом стационаре я долго проработал, вырос как врач. Меня здесь воспитали, в меня вложили силы. Но на лицо был внутренний конфликт: утром я прихожу в больницу, назначаю антибиотики, оперирую, а после обеда начинаю принимать в качестве гомеопата и говорю: «нет, антибиотики — это плохо».

Пришло время подавать заявление на отпуск. Я решился и написал заявление на увольнение. Этот момент меня здорово встряхнул. Я собрал свои вещи, иду по территории больницы, и у меня катятся слезы, потому что я понимаю, что один этап жизни закончился, начинается новый. Что будет? Как будет? Я привык много работать, а пациентов в клинике мало, что же я буду делать? Я уходил в полную неизвестность… Полтора месяца в Индии, а что потом?

У Виджейкара я провел около месяца. Сидел у него на приемах, познакомился с другими гомеопатами из его группы. Окунулся в индийскую философию. Снова почувствовал, что это «моя» компания, приятные, хорошие люди, с которыми нас объединяют общие интересы. В результате грусть и ощущение потери вследствие ухода из аллопатической медицины меня отпустили.

Когда я вернулся из Индии, меня не покидало ощущение чего-то правильного впереди; ощущение, что все будет хорошо. В первый же рабочий день у меня был полный прием. И с этого момента все пошло... Значит, мое место здесь. И, несмотря на мою долгую любовь к урологии и хирургии, я ни на секунду о своем выборе не пожалел.»

Денис Валерьевич Ефремов — врач-гомеопат Zagerclinic

Как я стал гомеопатом? На это нет определенного ответа, нет такой точки отсчета которая разделила бы мою жизнь на два этапа «до» и «после». Похоже, что все предыдущие события, происходившие в моей жизни, подготавливали меня к этому. Кстати, это могла бы быть не гомеопатия, а любой холистический метод лечения, который рассматривает человека целиком в его неразрывной связи с Природой.

Но так получилось, что в клинике была возможность достаточно близко познакомиться с классической гомеопатией. Были хорошие учителя, которые поддержали мой интерес, направляли меня на этом пути. Становление гомеопата, впрочем, как и любого другого врача — это длительный процесс со своими проблемами, подводными камнями, победами и разочарованиями. Обучению гомеопатии помогали мои занятия классической йогой с ее четкой философской системой, которая так же рассматривает человека в его единстве. Не зря слово «йога» переводится как «соединять» или «объединять».

Сам я гомеопатией не лечился, к моменту начала обучения у меня был только опыт лечения иглоукалыванием, причем достаточно положительный опыт. Возможно, это тоже сыграло свою роль в моем увлечении гомеопатией.

К моменту прихода в клинику, я был, мягко говоря, не в очень хорошей физической форме, имел много проблем со здоровьем, большой вес. После первого курса иглоукалывания все покатилось как снежный ком, за три месяца я сбросил 25 килограммов, изменил свой образ жизни, диету и гардероб — все вещи висели на мне, как на вешалке. А когда меняется тело, происходят изменения и в ментальной сфере.

Вернулись старые увлечения, мне захотелось возобновить мои занятия йогой, но не просто возобновить, но и пойти дальше. Три года ушло на восстановление, бодибилдинг, множество очистительных техник и специальных диет, пока я не почувствовал, что смогу продолжить мои йогические практики.

Поступил в институт Йоги (ИЙГАС). В институте у нас было множество дисциплин, в том числе и целительство, со своими техниками, правилами и законами, близкими для всех методов традиционной, холистической медицины (только такая медицина может называться традиционной, все остальное — это современная медицина). Видимо, все это и подготовило меня к пересмотру своих взглядов на болезнь и лечение Человека в целом.

Я не сразу понял, что гомеопатия — это мое. Я и сейчас полон сомнений. Очень опасно быть во всем уверенным, особенно в медицине. Как только становишся слишком самоуверенным, жизнь всегда преподнесет сюрприз, как правило, не всегда приятный.

Такой путь можно сравнить с проходом по минному полю, никогда нельзя терять контроль, проявлять беспечность, надеяться на авось. Лучше всегда все проверять, но и скатываться в абсолютный перфекционизм тоже не стоит. Во всем всегда надо находить срединный путь, некоторое шаткое равновесие. Ведь наша жизнь — тоже тонкое равновесие между Здоровьем и Болезнью.

Что касается других направлений, я открыт для разных методов. Я с удовольствием занимался иридодиагностикой, изучал су-джок. Все это звенья одной цепи. Все мы (что гомеопат, что врач резонансной терапии, что иглотерапевт) несем какой-то фрагмент взгляда на человека.

Мы создали концепции, которые могут иногда пересекаться. Пока нет единого взгляда. Нет теории всего. Мы до сих пор не знаем, как работает человек. Часть объясняет одна методика, часть другая. Современная медицина еще дальше отстоит от этой темы.

Изучать Человека техниками анализа невозможно. Мы можем разложить человека на отдельные клетки, понять. как работает какой-либо орган (да и то условно). Но о том, как все это работает в единой системе, современная медицина имеет очень отдаленное представление.

Человека можно изучать только методом синтеза, в его неразрывной связи со всем окружающим Миром. Поэтому я и работаю классическим гомеопатом: может мной движет детское любопытство, мне очень хочется понять, как здесь все устроено, понять, что же это такое Человек.

Елена Михайловна Жукова — врач-гомеопат, педиатр, иммунолог/аллерголог Zagerclinic

На обучение в гомеопатической школе я ходила в перерывах между дежурствами в реанимации новорожденных, где на тот момент я уже работала около шести лет.

Работа была интересная. Но задача ночного дежурства в реанимации — помочь маленьким пациентам дожить до утра. Детишки — удивительные существа, с замечательными компенсаторными возможностями. Поэтому многие потихоньку выздоравливали и покидали наше отделение. Что с ними происходило дальше, мы не знали. Но точно знали, что после такого непростого вступления в жизнь нужна очень мощная реабилитация. Что необходимо делать, чтобы помочь малышам полностью восстановиться? Как помочь им выйти из тех стрессов, которые они пережили, родившись не очень здоровыми? Возможно, этот вопрос сыграл большую роль в моем выборе дальнейшего пути в медицине. Решающим фактором стали слова, сказанные близким другом и коллегой: «Давно работаешь, много умеешь. Мертвых лечить научилась, теперь учись лечить живых».

«Лечить живых» оказалось не просто. Сменив привычную обстановку реанимационного отделения на кабинет без группы медсестер и знакомой аппаратуры, разговаривая с родителями маленьких пациентов, я поняла, что знаний мне явно не хватает. И я отправилась учиться в школу гомеопатии к Л.Е. Лурье. Было не просто интересно, был большой стресс от всего услышанного. Произошел «перекос» в сознании, а дальше… началась частная практика.

В самом начале моей практики, как педиатра-гомеопата, произошел очень яркий случай. На прием пришла мама с трехмесячной дочкой (сейчас этой девочке уже 17 лет). Малышке сделали первую прививку. Последствия прививки никогда нельзя точно спрогнозировать: как на подобное вмешательство отреагирует маленький организм? На следующий день после введения вакцины звонит мама: «мне не очень нравится, как выглядит ребенок, посмотрите, пожалуйста». Приезжаю и вижу, что у ребенка явное нарушение дыхания с астматическим компонентом.

Мне нужно было сделать выбор, что в этой ситуации предпринять. Очевидное решение — внутривенное введение гидрокортизона для купирования приступа. Но, имея теоретическую базу врача-гомеопата, я отдавала себе отчет в том, что, снимая сейчас приступ с помощью гормонального препарата, мы рискуем встать на путь «выращивания» тяжелого заболевания. Своего опыта гомеопатического лечения подобного состояния у меня тогда не было, был только опыт коллег-гомеопатов и книги. Я принимаю решение и даю ребенку гомеопатический препарат. Очень волновалась… На следующий день приезжаю и вижу — состояние девочки изменилось: ребенок как будто какой-то этап прошел в своей жизни, повзрослел. Изменился цвет кожи, изменился взгляд. Я поняла, что ситуация пошла по-другому пути. Конечно, во многом в этой перемене к лучшему сыграла роль помощь родителей, решившихся на такой нетривиальный шаг. Тем более, что никто из родственников его не одобрял.

А дальше мы продолжили работу с девочкой. Изменили питание, перешли на индивидуальный график прививок. Отношения с этой семьей мы поддерживаем до сих пор. За все эти годы ребенок практически не болел.

Этот случай так хорошо запомнился, потому что это был первый раз, когда я осмелилась работать не по инструкции, не так, как меня учили.

Конечно, прежде чем назначать гомеопатию пациентам, я начала с себя и своего ребенка. Тогда ей было 6–8 лет. Периодически подхватывала что-то в саду и в школе. Очень впечатляли первые опыты выведения ее из простуд с помощью гомеопатии. Утром просыпался совершенно свежий ребенок, который как будто стал старше. Она начинала совершать действия, которые до приема препарата не умела. Например, в семь лет приготовила завтрак. Одно дело, когда об этом читаешь в книге (пациент, особенно, ребенок после болезни становится старше и здоровее), другое дело — увидеть это собственными глазами.

Со временем совмещать частную практику гомеопата и работу в реанимации становилось все сложнее. В итоге я приняла решение уйти из детской клиники.

Дальнейшая работа была совсем не из легких. Что-то не получалось, не хватало знаний. До сих пор продолжается процесс наработки знаний и опыта. В этом контексте, мне смешно, когда ругают гомеопатов, аргументируя это тем, что они сидят в своем кабинете, спрашивают симптомы, дают шарики и особо ничего больше и не знают. В процессе своей работы я поняла, что это совсем не так. Для того, чтобы работать с целым организмом, знать надо гораздо больше, чем требуется в той или иной узкой специальности. Поэтому странно, когда ругают гомеопатов люди, которые сами в этих вопросах не компетентны. Получается, как в известном афоризме: «Я Пастернака не читал, но с ним не согласен».